Тибет обязан своей славе, главным образом, убеждению, что чудеса встречаются там на каждом шагу, как полевые цветы на лугах весной. Почему снискал Тибет такую странную репутацию? Бегло отметим породившие ее причины и посмотрим, что думают об этих чудесах сами тибетцы, а также приведем примеры некоторых из них. Что бы ни говорили скептики, эти удивительные явления далеко не обычны, и не нужно забывать, что изложенные здесь на нескольких страницах наблюдения - результат длительной, более чем десятилетней, исследовательской работы. Тибет давно внушал своим соседям благоговейный ужас. Задолго до рождения Будды индусы обращали взоры в сторону Гималаев со священным трепетом. Из уст в уста передавались истории о таинственной, скрытой облачной завесой стране, раскинувшейся на плечах своих снежных гор-исполинов. Китай тоже, по-видимому, некогда отдал должное очарованию своеобразным пустынным просторам Тибета. Легенда о знаменитом китайском философе Лао-цзы повествует, что в конце своего долгого жизненного пути учитель отправился верхом на быке в "Страну Снегов", перешел границу и... исчез. Больше никто никогда его не видел. То же самое рассказывают о Бодхидхарме и о некоторых из его китайских последователей. …Чем же объяснить притягательную силу Тибета? Нет сомнения, что главную причину следует искать в укрепившейся за тибетскими ламами-отшельниками репутации чудотворцев. Но почему же именно Тибет был признан избранной обителью оккультных наук и сверхъестественных явлений? Прежде всего, этому в большой степени способствовало географическое положение страны, отгороженной от мира хребтами исполинских гор и необозримыми пустынями. И все-таки, несмотря на созданную природой надежную защиту его территории, Тибет нельзя считать неприступным….После распространения буддизма, множество индусов, непальцев и еще больше китайцев посещали Тибет, видели его необыкновенные пейзажи и слушали рассказы о сверхъестественных явлениях и могуществе тибетских "дубтхобов" (мудрец, обладающий сверхъестественными способностями). Некоторые из путешественников, конечно, беседовали с ламами и с магами Бонпо и знакомились с сущностью учений отшельников-созерцателей. Их рассказы о виденном и слышанном обрастали, как всегда бывает при повторении, все новыми подробностями и в сочетании с упомянутым выше воздействием природных условий, а, может быть, и с другими, менее очевидными влияниями, сплели вокруг "Страны Снегов" атмосферу волшебства, окутывающую ее и в наши дни. Обыденная жизнь с ее будничной суетой заставляет людей расставаться с заветными мечтами, несовместимыми с прозаическим земным существованием, и они стремятся заселять созданиями своей фантазии более подходящие для этого неведомые края. Как последнее прибежище для своих грез люди сооружают в облаках прекрасные сады и райские обители в надзвездных мирах. С какой же готовностью должны они ухватиться за возможность верить, что дорогие их сердцу химеры находятся в пределах досягаемости - здесь, на земле, среди людей. Тибет представляет им эту возможность. Он совмещает в себе черты всех разновидностей волшебных сказочных стран. Я нисколько не преувеличиваю, утверждая, что открывающиеся там нашим глазам восхитительные панорамы разительно превосходят во всем самое изощренное воображение фантастов-зодчих, созидателей обителей для демонов или для богов. Никакое описание не может дать представление о безмятежном величии, грозном достоинстве, потрясающем ужасе, волшебной прелести разнообразнейших пейзажей. Проходя по этим высокогорным пустыням, путник чувствует себя святотатцем. Он не только замедляет шаг и понижает голос, но и готов уже обратиться с просьбой о прощении за свое вторжение к первому встречному туземцу.
…С другой стороны, как халдейские пастухи заложили основы астрономии, наблюдая звездное небо, так и тибетские анахореты и бродячие шаманы еще в глубокой древности размышляли о тайнах своего странного края и отмечали возникавшие на этой благоприятной почве явления. Из их размышлений родилась диковинная наука, снискавшая еще в незапамятные времена хранителям ее тайн - адептам "Страны Снегов" - славу, непреходящую и доныне.
Просвещенные адепты мистических тибетских учений относят факты, объясняемые на Западе вмешательством существ из потустороннего мира, к области проявлений психики. Тибетцы различают две категории таких явлений: Явления, вызываемые одним индивидом или группой индивидов бессознательно. Поскольку создатель или создатели явления действуют бессознательно, то оно, само собой разумеется, не преследует никакой заранее определенной цели. Явления, вызываемые сознательно, для получения определенного результата. Чаще всего, но не обязательно, они производятся одним индивидом. Этот индивид обычно бывает человеком, но может принадлежать к любому из шести классов существ, населяющих, по верованиям тибетцев, вселенную. Кем бы ни был виновник имеющего места явления, "технология" явления всегда однотипна. … Итак, когда я говорю о концентрации мысли, нужно понять, что согласно изучаемой нами системе, концентрация мысли не вполне произвольна: она служит непосредственной причиной явления, но ей предшествует множество вторичных, в равной степени необходимых причин. Секрет психической тренировки в понимании тибетцев заключается в развитии силы концентрации мысли, намного превосходящей интенсивность концентрации, какой наделены от природы даже наиболее одаренные в этом отношении люди. Как утверждают тибетцы, в результате концентрации мысли возникают энергетические волны. Слово "волна", разумеется, взято из моей собственной терминологии. Я употребляю его для большей ясности еще и потому, что, как выяснится в дальнейшем, в рассуждениях тибетцев речь идет о силовых токах. Однако сами тибетцы пользуются словом "энергия". Энергия, поучают они, рождается при любом физическом действии или работе сознания (по буддистской классификации - при работе духа, слова или тела). Именно от интенсивности этой энергии и от сообщаемого ей направления зависит возникновение психических явлений.
Вот рекомендуемые тибетскими учителями-магами различные способы использования энергии, вырабатываемой мощной концентрацией мысли:
1. Можно"заряжать" волнами какой-нибудь предмет, как заряжают электрический аккумулятор. Затем этот предмет может в свою очередь отдавать заключенную в нем энергию уже в другом качестве. Например, энергия эта может увеличивать жизненную силу входящего в соприкосновение с заряженным предметом человека, сообщать ему бесстрашие и т.д. Исходя именно из этой теории, ламы изготовляют пилюли, святую воду и различные амулеты, предохраняющие от несчастий и заболеваний. Для этого лама должен, прежде всего, очиститься, соблюдая специальную диету и предаваясь в уединенном месте медитации. Затем он концентрирует мысли на определенном предмете с намерением сообщить ему благодатную силу. На эту подготовку уходят многие недели, иногда даже многие месяцы. Тем не менее, церемония освящения и завязывания волшебных веревок или шарфов часто занимает несколько минут.
2. Переданная предмету энергия может сообщить ему подобие жизни- он получает способность двигаться и может выполнять действия под диктовку ламы, вдохнувшего в него жизнь. Здесь будет уместно вспомнить историю с ритуальными пирогами "торма", посылаемыми ламой из Транглунга по воздуху на дома его непокорных селян. Существует и другое, более или менее аналогичное средство, применяемое "нгагс-па" с целью вредить своим ближним. Приведу пример используемых ими приемов. После длительной концентрации мысли, продолжавшейся, быть может, много месяцев, маг сообщает ножу волю для убийства определенного лица. Наконец, оружие подготовлено и "нгагс-па" подбрасывает его своей жертве, прочем так ловко, что бедняга почти неминуемо возьмет именно заколдованный кинжал, когда ему для чего-нибудь понадобится нож. Тибетцы уверяют, будто едва контакт между роковым кинжалом и жертвой установлен, кинжал начинает шевелиться, сообщая держащей его руке непреодолимое роковое движение, и убивает или ранит ее владельца. При этом рану можно объяснить очень просто: неловкостью или покушением на самоубийство. Уверяют, что одухотворенное оружие бывает опасным даже для самого мага: он сам может стать его жертвой, если не имеет достаточных знаний или необходимой ловкости для защиты. Здесь нет ничего удивительного: в течение очень длительных, установленных для этой процедуры, обрядов маг занимается самовнушением. В результате иногда может произойти несчастье. По словам тибетцев, отбрасывая все россказни о демонах, это явление сродни случаям, когда созданное магом призрачное существо, освобождаясь из-под влияния своего создателя, становится самостоятельным. Некоторые ламы и кое-кто из Бонпо считают, что верование в оживление ножа, убивающего указанного ему человека, является ложным. - Все происходит наоборот, - говорили они мне, - на самом деле человек под воздействием внушения, создаваемого концентрацией мысли колдуна, совершает бессознательное самоубийство. - Хотя "нгагс-па" объясняли ламы, - стремится только оживить кинжал, образ человека, против которого направлена ворожба, и картина предстоящей смерти все время стоят перед мысленным взором мага. И так как человек этот может оказаться настроенным на прием посылаемых колдуном психических волн, то есть быть соответствующим приемником, а неодушевленный предмет (кинжал) таким приемником быть не может, вполне очевидно, что обреченный человек без своего ведома поддается внушению "нгагс-па". В результате, лишь только загипнотизированная жертва прикасается к заколдованному кинжалу, внушение активизируется, она подчиняется ему и ранит себя ножом. Я передаю это объяснение ламы, ничего в нем не изменяя. Больше того, тибетцы верят, что адептам, овладевшим глубинами оккультных наук, нет надобности прибегать к посредству неодушевленного предмета; путем внушения они могут даже на расстоянии приказать людям, животным, демонам, духам и пр. совершить самоубийство или какое угодно другое действие. При этом все тибетцы единодушно утверждают, что направленное против человека, систематически занимающегося тренировкой, подобное внушение будет безуспешным, так как он наделен способностью распознавать природу направляемых на него "волн" и отражать их, если они оказываются для него пагубными.
3. Излучаемая при концентрации мысли энергия может передавать на расстояние без помощи материального тела силу, проявляющую себя различным образом, там, куда она была направлена. Например, она может вызвать в этом месте явление психического порядка…. Энергия, направленная на объект может проникнуть в него и наделить его необычайной силой. Этим методом пользуются учителя-мистики при посвящении учеников. Посвящение у тибетцев заключается не в сообщении доктрины или тайны, но в даровании силы и духовных способностей, дающих ученику возможность совершать специальные действия, для чего он и получает освящение. Тибетский термин "ангкур", переводимый словом "посвящение", буквально означает "передавать власть". Передача духовной силы на расстояние, как говорят, дает учителю возможность поддерживать и, в случае необходимости, оживлять духовные и физические силы находящегося далеко от него ученика. Применение последнего метода не всегда имеет целью обогащение объекта, принимающего направленные на него волны. Иногда, напротив, придя в соприкосновение с объектом, волны возвращаются к пославшему их "передатчику".*** Но при контакте с "адресатом" они забирают у него часть или всю его энергию и с этим зарядом возвращаются в исходную точку, где и поглощаются первоисточником энергии. Говорят, некоторым черным магам и существам демонического происхождения удается, пользуясь этим методом, приобретать необычайную физическую силу, продлять свою жизнь до бесконечности и т.д.
4. Тибетцы, кроме того, утверждают, будто посредством концентрации мысли опытные ламы могут проектировать возникшие в их уме образы и создавать всевозможные иллюзии: людей, божества, животных, разные предметы, пейзажи и т.п. Эти иллюзии не всегда появляются в виде неосязаемых призраков. Они часто доступны нашим чувствам и наделены всеми свойствами и способностями обычных изображаемых ими живых существ или предметов. Например, лошадь-иллюзия бежит рысью и заливается ржанием; едущий на ней иллюзорный всадник может соскочить с нее, заговорить с прохожим, есть пищу, приготовленную из обычных продуктов; призрачные розы распространяют далеко вокруг нежный аромат; дом-иллюзия дает приют путникам из плоти и крови и т.д. и т.п. Все сказанное кажется просто волшебной сказкой, и девяносто девять процентов тибетских рассказов о подобных происшествиях заслуживают именно такого отношения. Но, несмотря на это, иногда доводится быть свидетелем смущающих фактов. Некоторые странные явления имеют место в действительности, и их реальность отрицать нельзя. В случаях, когда толкование тибетцев для нас неприемлемо, приходится искать причины самостоятельно. В то же время объяснения тибетцев, облеченные в туманно-научную форму, сами по себе имеют большой интерес и составляют отдельную область исследования.
Путешественники-европейцы, побывавшие в пограничных областях Тибета и составившие там очень поверхностное представление о суевериях туземного населения, вероятно, очень удивились бы, узнав, какие странно рационалистические, даже скептические концепции формируются в глубине сознания этих с виду доверчивых и наивных простаков. В качестве иллюстрации к сказанному я приведу ниже две очень популярные в Тибете истории. Достоверность излагаемых в них происшествий для нас значения не имеет. Здесь нужно отметить только истолкование описываемого чуда и пронизывающий все повествование дух, определяющий отношение к нему рассказчика. Одного купца с караваном захватил в пути сильный ветер. Вихрь сорвал с купца шляпу и забросил в кустарник у дороги.
В Тибете существует поверье: тот, кто подберет потерянный подобным образом головной убор во время путешествия, навлекает несчастье. Следуя суеверному обычаю, купец предпочел считать шляпу безвозвратно потерянной. Шляпа была из мягкого фетра с меховыми наушниками. Сплющенная и наполовину скрытая в кустарнике, она совсем утратила свою форму. Через несколько недель в сумерках один человек проходил мимо места происшествия и заметил очертания притаившейся в кустах фигуры неясной формы. Прохожий был не из храброго десятка и пустился наутек. На следующий день в первой же деревне, где он остановился на отдых, он рассказал селянам, что видел нечто очень странное, спрятанное в кустах недалеко от дороги. Через некоторое время странный предмет обнаружили на том же месте и другие путешественники. Они не могли понять, что это было и обсуждали приключение в той же деревне. Еще многие замечали таким же образом невинный головной убор и рассказывали о нем местным жителям. Между тем, солнце, дождь и пыль сделали свое дело. Фетр менял окраску, а ставшие дыбом наушники отдаленно напоминали щетинистые уши какого-то зверя. От этого вид разлохмаченной шляпы сделался еще страшнее. Теперь уже всех проходивших мимо деревни путешественников и паломников предупреждали, что на опушке у дороги постоянно сидит в засаде нечто неведомое - ни человек, ни зверь - и необходимо его остерегаться. Кто-то выразил предположение, что это некий демон, и очень скоро до сих пор безымянный предмет был возведен в дьявольское достоинство. Чем больше людей видело старую шляпу, тем больше ходило о ней рассказов. Теперь вся округа говорила о притаившемся на лесной опушке демоне. Затем в один прекрасный день путники увидели, как тряпка зашевелилась. В другой раз прохожим показалось, что она старается избавиться от опутавших ее колючек, и, в конце концов, шляпа сорвалась с кустарника и помчалась вдогонку за прохожими, убегавшими от нее со всех ног, не помня себя от ужаса. Шляпу оживило воздействие сосредоточенных на ней многочисленных мыслей. Это происшествие - как уверяют, истинное - приводится в качестве примера могущества концентрации мысли, даже бессознательной и не преследующей никакой определенной цели. Вторая история совершенно невероятна. Кажется, будто ее выдумал какой-нибудь зубоскал специально, чтобы поиздеваться над святошами. Но, на самое деле, это совсем не так. Тибетцы не находят в ней ничего смешного или возмутительного. Рассказываемый случай считают подтверждением общей для всех религий истины - значение обожествляемого предмета определяется степенью оказываемого ему поклонения, а его могущество обусловлено концентрацией на нем благочестивых мыслей богобоязненных верующих. Старушка-мать одного купца, ездившего каждый год по делам в Индию, как-то попросила сына привезти ей из святой земли какую-нибудь реликвию. (Тибетцы считают колыбель буддизма - Индию святой землей). Купец обещал выполнить это поручение, но в хлопотах забыл о своем обещании. Старушка-тибетка очень огорчилась и, в следующем году, когда караван сына снова отправился в Индию, опять попросила привезти ей реликвию. Сын обещал и опять забыл. То же самое повторилось и в третий раз. Но теперь купец, уже подъезжая к дому, вспомнил о просьбе матери и при мысли о горе благочестивой старушки сам искренне опечалился. Пока он размышлял, как бы поправить дело, ему на глаза попался валявшийся на обочине дороги осколок собачьей челюсти. Купец нашел выход из положения. Он вырвал из высохшей челюсти один зуб, очистил с него пыль и завернул в кусок шелковой ткани. Приехав домой, он преподнес этот зуб матери как исключительно драгоценную реликвию - зуб великого Сарипутры (один из самых знаменитых учеников Будды). На седьмом небе от радости, преисполненная благоговения, старушка спрятала зуб в ковчежец на алтаре. Каждый день она совершала перед ним священный обряд, зажигала светильники и окуривала его благовониями. К старушке присоединились и другие верующие, и через некоторое время собачий зуб, возведенный в достоинство святых мощей, вдруг начал излучать сияние.
