Мистический Чертов берег, на котором сейчас стоит Смольный дворец
Сегодня в здании Смольного дворца располагается правительство Санкт-Петербурга. Во время Октябрьского переворота здесь был штаб большевиков, а до того располагался Смольный институт благородных девиц — первое в России женское учебное заведение.
В картографическом собрании Стокгольмского исторического музея хранится несколько карт, составленных известным шведским картографом XIV века Карлом Юлием. Карты эти уникальны не только своим крайне почтенным возрастом, но и тем, что на них довольно точно изображена старинная шведская волость Ингерманландия, то есть территория современного города Петербурга и большей части Ленинградской области.
На картах участок невского берега, где ныне расположено здание Смольного, отмечен зловещей пентаграммой и назван «дьявольским местом». Здесь же начертан совет купцам и путешественникам избегать остановок на этом участке. Точная причина опасности не указана, поскольку людям, жившим в XIV веке, в подобных случаях особых пояснений не требовалось, им вполне доставало краткого предупреждения.
Упоминания о нехорошем месте на берегах Невы часто встречаются и в рунах финнов и карел, издревле населявших эти края. В карельских сказаниях место носит название Чертов берег.
После основания Петербурга на Чертовом берегу поселились смолокуры. Был построен обширный Смоляной двор, где изготовляли и хранили смолу для Адмиралтейской верфи и флота. Это еще раз подчеркнуло темную ауру места: среди первых поселенцев Петербурга ходили слухи, что смолокуры знаются с нечистью.
Участок земли, прилегавший к Смоляному двору, принадлежал дочери Петра I Елизавете. Здесь для нее был выстроен дворец, где она любила проводить летние месяцы. Став императрицей, Елизавета повелела снести мрачные смолокурни. На их месте зодчий Джакомо Кваренги начал строительство женского монастыря, положив начало архитектурному комплексу Смольного.
Какой-то старик пришел рассказать архитектору о таинственных происшествиях, связанных с этой местностью, но заносчивый итальянец не пожелал его слушать, приказав «гнать в шею старого пня».
Впоследствии воспитанницы Смольного безумно боялись, даже днем, подходить к пустующему, наглухо закрытому флигелю института, где по ночам был неоднократно замечен плавно скользящий призрачный силуэт. Смолянки были уверены, что это душа одной из пансионерок, совращенной кем-то из государей и потом покончившей жизнь самоубийством. Начальство института не придавало большого значения разговорам о призрачном видении, относя их на счет обычных девичьих страхов. Однако закончилось это довольно печально.
Институтский истопник Ефим Распадков решил похвастать своей недюжинной храбростью. Он сообщил ряду старших воспитанниц, что ближайшей ночью имеет намерение проникнуть во флигель. Добрая половина смолянок из окон своих спален видела, как истопник прошел по двору, открыл дверь здания и шагнул внутрь. Минул час, другой. Ефим все не выходил, а девиц уже тянуло в сон.
Утром же выяснилось, что младший истопник не исполнил своих обязанностей и его нигде не могут найти. Кто-то подсказал место, где нужно искать. Правда, дверь флигеля оказалась закрытой на ключ. Ржавый замок отомкнули, но Распадкова не нашли. Вообще, кроме ломаной мебели и засиженного мухами бюста Вольтера, ничего другого там обнаружить не удалось. Так и пропал Ефимка-истопник, бесследно и невесть куда.
Впрочем, его загадочное исчезновение вскоре перестало кого бы то ни было волновать и наводить на ужасные размышления. Революционеры с закопченных фабричных окраин и матросских кубриков без долгих затей выкинули из пансиона всю благородную публику.
Новое время родило новые легенды: в 1920-х годах революционеры рассказывали о призраке застреленного в Смольном «буржуя». На смену военному коммунизму пришли суровые тридцатые годы, а 1 декабря 1934 года в Смольном был застрелен первый секретарь Ленинградского обкома ВКП(б) Сергей Киров.
Прошло чуть более года, и по городу пополз слух о том, что по ночам в коридорах Смольного появляется призрак убитого. По легенде, первым его увидел начальник административно-хозяйственного отдела в 1935 году.
— Идет, как живой, только холодом от него веет, и затылок, куда пуля вошла, раздроблен и весь черный от крови, — по секрету рассказывал он своим друзьям.
Истории и слухи о призраке Кирова множились с каждым днем.
Во время войны призрак Кирова видели особенно часто. Обычно его силуэт — темный и неподвижный — появлялся на крыше Смольного. Поначалу фигуру принимали за фашистского парашютиста и вели по ней прицельный огонь. Однако вскоре один из офицеров охраны через оптику снайперской винтовки отчетливо рассмотрел в отблесках пожаров характерный кировский зачес, знакомые черты лица, солдатскую гимнастерку и широкий ремень.
Практически всю войну призрак Кирова находился на крыше. Бывало, командир батареи ПВО, защищающей Смольный, глянет наверх и кричит артиллерийским расчетам:
— Киров с нами, ребята! — И зенитчики еще яростнее бьют по фашистским самолетам.
В послевоенные годы призрак Кирова видели гораздо реже. Последний раз он появился в августе 1991 года, когда после провала ГКЧП коммунисты покидали здание Смольного. Его появлению предшествовал неожиданно возникший ледяной холод, а затем из пустоты материализовался и сам Сергей Миронович.
Вид призрака был предельно жутким и угрожающим. Погрозив собравшимся огромным жилистым кулаком, он исчез столь же внезапно, как и появился. Это было так нелепо и страшно, что одному из коммунистов стало плохо.
С тех пор призрак Кирова больше не появлялся. Правда, заслуженные работники Смольного уверяют, что он никуда не пропал, просто затаился на время. По-видимому, они знают, о чем говорят: старые люди в таких делах ошибаются редко.
